[fluff-on]

Фандом: ГП
Название: Драко Малфой в Зазеркалье
Автор: lilithilien
Ссылка на оригинал: lili-pad.insanejournal.com/21221.html
Переводчик: evenover
Бета: Toffana
Категория: слэш
Жанр: флафф? скорее романс/юмор
Рейтинг: NC-17
Пейринг: ГП/ДМ
Саммари: Драко хочет сказать «нет», но слишком много времени прошло с тех пор, когда он мог в чем-то отказать Гарри
Разрешение автора получено
Предупреждение: автор категорически запретил размещение перевода на Livejournal.com (ЖЖ), поэтому любое копирование текста на других ресурсах только с разрешения переводчика. Я слово дала!
Переведено для  Nekomata
Заявка :
Фандом: "Гарри Поттер"
Желаемый пейринг: ГП/ДМ
Примечания заказчика: "слеш, NC-17 (в крайнем случае R =)"

– Малфой.

Голос прозвучал у самого уха, и, по идее, должен был его напугать. Жаль, но он ожидал этого, уже несколько часов кряду, начиная с первых докладов, сделанных сегодня утром. Он присутствовал, держа наготове перо, словно прилежный молодой адвокат, слушая, как Джонатан Буллстроуд нудит про пересмотр Министерством статутов об Обливиэйт… и именно тогда Поттеру надо было выйти и задать свой сногсшибательный вопрос – о том, как эти новые законы позволят аврорам, как он элегантно сформулировал, "раскрывать замыслы противника". Подлец глянул при этом на него, знал ведь, что делает, хотя для всех остальных это выглядело совершенно невинно. Драко боролся с подступающим жаром, как будто в комнате вдруг возникли тропики, понимая, что 300 галлеонов, в которые его фирме обошлась эта конференция, истрачены впустую; его сосредоточенность на теме упала до нуля. Честно говоря, всё это было смешно. Вот он, партнер самой престижной адвокатской конторы на Косой Аллее, советник Визенгамота, попечитель Хогвартса, Фонда Вдов и сонма других респектабельных мероприятий – а всего лишь одно предложение из уст Поттера приводит к тому, что он вынужден прикрываться мантией, как озабоченный шестикурсник.

– Я тебя искал.

Он не должен был реагировать на дыхание, которое было так близко, что шевелило волосы у уха. Какой стыд, что он так долго с этим борется. Он специально прибыл с опозданием на дневную сессию, чтобы можно было сесть в противоположном конце зала, специально устроил всё так, чтобы не встретиться с Поттером во время перерывов, выдержал самых скучных представителей министерского чиновничества, каких только можно себе представить, только чтобы его нельзя было поймать. Всё это время он вёл молчаливую войну с самим собой, придя к выводу, что этот раз, в отличие от всех предыдущих, будет особенным.

Честно говоря, он до смерти устал от этой борьбы.

– Я не ожидал, что ты будешь ждать меня в баре. Один.

И во имя Мерлина, это было именно то, чем он занимался, разве нет? Оказывать финансовую поддержку дрянному бару отеля, заказывая огневиски по завышенной цене, в то время как его номер укомплектован бутылкой дорогого скотча, и охранные чары настроены так, чтобы не впускать никаких настырных героев?

Но нет, вместо этого он цедит разбавленное водой Огденское, размышляя, ожидая. Он с тем же успехом мог бы размахивать белым флагом. Поттер выиграл эту войну, взяв крепость измором, как и всегда, без малейшего признака неуверенности в себе, и даже после отупляющих министерских коктейлей Драко мог оценить иронию ситуации. Спаситель Волшебного Мира был совершенно не в курсе этой битвы, как не был в курсе и первой победы, когда в первый, но не в последний раз, ему в жертву было принесено чужое сердце. С тем же успехом, решил Драко. Но об этом никто не узнает.

Он постарался вложить в отказ весь сарказм, на который еще был способен.
– Я вижу, твоё эго стало даже шире твоей оплывшей талии.

Драко было всегда уверен, что глупая улыбка смотрится на удивление хорошо на лице Поттера.

– Должен тебе сообщить – у меня новый тренер. Тебе придётся проглотить свои слова, когда ты увидишь мою талию. – Поттер наклонился, слишком близко, и голос его звучал более вкрадчиво, чем следовало бы. – Или ты предпочитаешь проглотить что-то другое?

Он передумал. Глупо улыбающийся Поттер – это очень, очень нехорошее зрелище.

– Извини. Я уже сыт по горло. Мне пора.

– Тогда я провожу тебя до номера.

Драко подавил раздражение, поскольку его шансы просто уйти упали до нуля. С капитуляцией, написанной на лице, он прошел через лобби, даже не оглянувшись. Но Поттер охотно потрусил за ним, шаркая, как будто на ходулях, что могло бы выглядеть неуклюже, но однако не выглядело. Он поравнялся с ним у лифтов и протянул руку, чтобы взять Драко за локоть. Только одно касание, ничего неуместного, за исключением того, что это был Поттер, но это и делало всю ситуацию совершенно непристойной. Так происходило каждый раз, одинаково с того памятного фиаско, случившегося с их палочками много лет назад – в момент любого физического контакта возникал обволакивающий их всепоглощающий выброс магии. Целители сказали, что это довольно необычно, но встречалось и ранее, что это такой особый вид комплиментарной магии, который часто возникает между членами семьи. Драко много раз использовал палочки своих родителей, но никогда не оставался с этим необъяснимым ощущением умиротворения – как будто смотрел на малиновый закат, стоя у кромки морского прибоя.

– Ты все еще чувствуешь это, да?

Драко молча взмолился, чтобы это мучительное блаженство не было написано на его лице.

– Чуть-чуть щекотно, не о чем сообщать родителям.

Поттер лишь ухмыльнулся. Драко стал гадать, когда же он сумел стать таким невозмутимым, в то время как он сам в присутствии Поттера терял самообладание начисто.

Они стояли молча, пока не прибыл лифт, издавший приятное «динг». Драко зашел первым.

– Идёшь?

Поттер зашел следом, но, наплевав на принятый этикет (впрочем, чего еще ожидать от гриффиндорца?), не развернулся лицом к двери. Вместо этого он остался стоять лицом к лицу с Драко, и их глаза были на расстоянии всего в пару дюймов, а рты достаточно близко, чтобы чувствовать дыхание друг друга. Драко свесил голову набок с видом, который, как он надеялся, будет означать презрительный снобизм, затем осознал, что судьба поистине издевается над ним – они оказались в зеркальном лифте. Решающие очки Поттеру и безусловное поражение Малфою на всех направлениях.

Казалось, Поттер полностью поглощен Драко. Он дотронулся рукой до серебристых волос, стал теребить пальцами прядку, которая мерцала, как стая пылинок, у края глаза Драко. Мгновение, которое показалось вечностью, Поттер изучал ее, и его лицо расплывалось в улыбке, как будто он видел самую потрясающую вещь в своей жизни. Его взгляд, завороженный и пылкий, затягивал Драко, и ему пришлось сделать долгий успокаивающий вдох. Не было сомнения в том, что он проиграл битву, но в этот раз не за счет измора. Это была добровольная капитуляция на любых условиях, которые потребует Поттер. Его взгляд затуманился, когда темные локоны сместились в сторону и склонились ближе; его веки смежились и он вдохнул запах леса, окружавший Поттера, он позволил своему рту открыться, когда дуновение теплого воздуха коснулось его губ...

– Придержите двери!

Драко отскочил назад как раз тогда, когда пухлая рука вцепилась в закрывающуюся дверь. Мортимер Лампридж, от которого за версту разило так, будто он провёл весь день на пивоварне, грузно протиснулся внутрь. Драко наморщил нос, глядя на шатающегося Ламприджа, но Поттер, твердо встав между ними, выглядел вполне довольным.

– Судя по всему, вам нравится конференция, мистер Лампридж?

Незваный гость, чье плачевное сходство с носорогом натолкнуло Драко на мысль, что в свете новых законов о скрещивании волшебников с животными стоит исследовать его родословную, несколько раз моргнул, пытаясь сообразить, с кем разговаривает.

– О, мистер Поттер, добрый вечер. – С несколько меньшим добродушием он добавил: – Мистер Малфой.

Воздух в маленьком лифте внезапно так сгустился, что Драко не стал даже напрягаться, чтобы кивнуть. Поттер все еще стоял между ними, но сейчас он протянул руку назад и с уверенностью ловца остановил ладонь точно в паху Драко. Тот ошеломивший его ранее всплеск магии охватил их и сейчас, но был гораздо более интенсивным, поскольку область контакта была намного чувствительнее локтя. Он попытался отступить, но его спина уже была прижата к задней стенке лифта; бежать было некуда. И в лифте их можно было видеть с разных углов – Поттер что, совсем спятил? Новости разлетятся по Министерству уже к утру, и секрет, который они хранили все эти годы, разрушит их репутации, браки, отнимет детей…

Затем мысли Драко истончились и исчезли, поскольку сильные пальцы сжались, и кровь из мозга внезапно рванула к ногам.

Поттер, разрази его проклятье, оставался совершенно невозмутимым.

– Так мы, оказывается, пропустили вечеринку?

Попытка Мортимера подмигнуть выглядела не столь похотливой, сколь косоглазой, и Драко скорчил гримасу, не в последнюю очередь потому, что ладонь Поттера устроила ему ритмическую пытку из нажимов и поглаживаний.

– Нет, – сказал Мортимер, хотя Драко уже забыл, какой вопрос был задан, – конвенция стажерок-колдоведьм сейчас в самом разгаре. Вы знаете, наверное, какие чумовые эти молодые медведьмы.

– Нет, но, очевидно, вы знаете. Хорошо провели время?

У Драко от ужаса отпала челюсть, когда он услышал это. Поттер поддерживал светскую беседу, хотя сам в этот момент продолжал массировать то, что становилось всё более впечатляющей эрекцией. Со своей стороны Драко был почти готов применить к Ламприджу одно из только что объявленных нелегальными заклинаний Обливиэйт, если это поможет убрать его отсюда поскорее. В самом деле, неужели Азкабан хуже того, что происходит с ним сейчас?

– Ну, знаете ли, когда кот из дома ...

– ... мышки в пляс, правильно.

Мерлин, неужели они обмениваются маггловскими афоризмами о грызунах? Конечно, у Поттера никогда не было ни малейшего представления о приличиях, но ведь Лампридж – хоть все физические доказательства говорят обратное – из старой чистокровной гвардии! Эта дикая любовь ко всему маггловскому раздражала Драко и в лучшие времена. Теперь же это было просто невыносимо. Драко мечтал проклясть их обоих – нет, он обязательно проклянет Поттера за это унижение. На всякий случай, если собственное страдальческое отражение не выдаст его, поскольку не было никакой возможности избежать этой ситуации, не обнаруживая своего конфуза. Даже вдрызг пьяный Мортимер обязательно заметит.

Драко стоял с печальным видом – он, конечно, не дулся, ведь Малфои не дуются, особенно если они являются объектом на удивление умелой дрочки – пока с резким «динг» лифт не прибыл к месту назначения. Он выпрямился, собираясь мужественно вынести позорное шествие, но внезапный, довольно болезненный нажим заставил его остаться на месте. Сияя, Поттер объявил:

– Мистер Лампридж, мне кажется, это ваш этаж.

– О. Это странно. А почему он не остановился сначала на вашем этаже?

Это и правда было странно, совсем не свойственно для магических лифтов. Драко бросил подозрительный взгляд на свободную руку Поттера и заметил кончик волшебной палочки, торчащий из рукава. В ответ он получил такую озорную улыбку, что решил пересмотреть свое решение и сбежать в Азкабан прямо сейчас.

– Это старое здание, – говорил Поттер. – Я уверен, что лифт запутался. Спокойной ночи, мистер Лампридж.

Палочка Гарри выпорхнула наружу раньше, чем их собеседник переступил порог, и с витиеватым размахом, которым гордилась бы и сама Панси, Поттер запер дверь, заблокировал лифт на месте и наложил такие чары, которые авроры расколдовывали бы битый час, не меньше. Затем он повернулся к Драко и его озорная улыбка стала непростительно порочной.

– Отличный трюк, Поттер.

– Я тоже так думаю. – Его глаза обжигали, уничтожая малейший шанс на то, что Драко удастся исчезнуть просто так. – Но у меня на примете есть кое-что получше.

Его палочка прошлась по пряжкам мантии Драко, отстегивая их столь уверенно, как будто это была не палочка, а обоюдоострый меч. Драко поежился от прохладного воздуха, но Поттер, судя по его улыбке, ошибочно принял это движение за неуместную похвалу.

– Я скучал по этим старомодным штучкам, – прошептал он, поглаживая мягкое белье.

– Вряд ли они старомодные, – возразил Драко, желая добавить упрёк насчет поттеровского презрения к магическим традициям, но возмущаться было затруднительно ввиду любознательных пальцев, нашедших дорогу под атласную ткань. Было трудно даже дышать, и Драко схватился за поручень позади себя, нуждаясь хоть в какой-нибудь опоре кроме той всклокоченной копны волос, которая непостижимым образом оказалась уже на уровне его пояса. Как это произошло, неизвестно, и казалось, сам воздух сокращается и расширяется одновременно, и Поттер, всегда этот Поттер, был, как те ужасные маггловские бомбы, в которых плотно упакованные атомы так бешено вращаются, что у них нет иного выхода, кроме как взорваться.

– Я скучал по нему, – пробормотал Поттер, и его слова были почти не слышны, так как сквозь тончайшую ткань он уткнулся носом в пах Драко. Это просто магия, напомнил себе Драко, глядя на свое отражение, смеющееся над ним, и удовольствие защекотало кожу, как невесомые пушинки одуванчика. Просто физическая реакция на странное явление, и ничего более. Ничего, что могло бы заставить Поттера на самом деле иметь в виду то, что он говорил в эти редкие моменты, те нежности, которые он шептал, когда ласкал его мужское достоинство, обожающий взгляд, когда он спустил вниз его подштанники и открыл их содержимое взору своих жадных зеленых глаз.

– Мерлин, ты великолепен, – прошептал Поттер, как будто ожидая, что Драко будет протестовать.

Собственно говоря, он просто забыл об этом. Ругая себя, он выдавил более отрывисто, чем обычно:

– Ну да, я чувствую себя чертовым музейным экспонатом. Ты уже начнешь или как?

– Требовательный негодяй, – был ответ, необычно ласковый, но тот подчинился. Поттер стал более покладистым в последние годы, это прекрасно, хоть что-то хорошее, подумал Драко. На самом деле, хоть ему страшно не хотелось это признавать, годы оказались удивительно благосклонны к его давнему сопернику.

То, что его язык вылизывал мокрые дорожки по эрегированному члену Драко, не имело к делу абсолютно никакого отношения.

То, что он стоял на коленях, как какой-нибудь молящийся маггл, поклоняющийся плоти Драко … что ж, это был правильный порядок вещей.

Этот поток их смешанной магии наполнял Драко ощущением могущества, достаточного чтобы заваадить любого лицемерного волшебника, когда-либо оскорбившего его, и в то же время делал его настолько беспомощным, что он с трудом мог сохранять вертикальное положение, что, впрочем, было естественно в присутствии Поттера. Особенно когда эти ухмыляющиеся красные губы растянулись вокруг головки Драко, и этот горячий рот стал издавать отвратительные чавкающие звуки, а эти ловкие, ловкие руки – сновать туда-сюда по внутренней стороне его бедер, проскальзывая в расщелину между ягодицами… Мерлин, Драко не мог отрицать, что он тоже скучал по всему этому, он провел столько ночей, мечтая об этом самом моменте. И теперь вот оно, а зеркала и его фантазии жутким эхом вторят реальности, взводя ощущения на почти невыносимую высоту.

Драко ахнул – он почти забыл, что у него может быть такой стояк. Но Поттеру это нравилось, нет никаких сомнений, брать его так глубоко, что он слегка давился – почти до срабатывания рвотного рефлекса. От его мелких толчков Драко начал пошатываться, чувствуя первые признаки оргазма, волнами поднимающегося от пальцев на ногах. Его колени подгибались, и он неожиданно застонал, когда на пике ощущения его прохладная кожа покрылась мурашками. Поттер продолжил священнодействовать, и теперь, уже без каких-либо препятствий, пальцы свободно продвигались вглубь ануса Драко, а горло Поттера, открытое, скользкое и голодное, туго сжималось вокруг его члена. Завтра, когда Глава Авроров обратится к толпе, ему будет слишком трудно говорить, и только они двое будут знать причину – что Гарри Поттер ничего не любил больше, чем до полного умопомрачения отсасывать у Драко Малфоя. Это самое умопомрачение быстро приближалось, оно было уже почти за гранью ощущений, такое дразнящее, что скорее напоминало пытку, оно было, было…

Магия вновь пронизала их, и он скорчился, громко закричав, но радость от оргазма была столь велика, что сдерживать ее было невозможно. Ощущения затопили каждую молекулу его существа с ошеломляющей полнотой Круциатуса. Блаженство, не агония, но почти такое же болезненное и всецело столь же рваное, поднималось в нем, выворачивая наизнанку, грани видимого становились резкими и отливали красным, и вокруг было слишком много отражений Поттера.

Когда мир вокруг вернул себе нормальную резкость, Поттер все еще нежно целовал его выдохшийся член. Драко был настолько чувствителен, что это было почти неприятно, но он не возражал, так было легче потом вспоминать эту острую грань удовольствия. В знак его полной капитуляции руки Драко покоились на голове Поттера. Он смотрел, как белые пальцы утопают в темных волосах, как будто исчезая под водой, и полоски бледной кожи проглядывают сквозь пряди, словно косяки рыб. Поттер поднял глаза. Его губы, неестественно красные, посасывали нежную плоть, и Драко почувствовал потребность поцеловать их. Вместо этого он наблюдал, как тот губами подцепил нить спермы и потянул ее; она блестела, как покрытая росой паутина, а потом лопнула.

Драко упал на пол, изо всех сил стараясь не выглядеть довольным, но при этом избегал смотреть в отражение, опасаясь, что его попытка скрыть удовольствие полностью провалилась.

– Моя очередь? – спросил Поттер, и Драко почти готов был засмеяться от того, сколько надежды и в то же время неуверенности прозвучало в этом хриплом голосе. Он попытался представить, что было бы, если бы он отказал.

Вместо этого он спросил:

– Чего ты хочешь? – Единственное, что он смог – это остановиться раньше, чем добавил совершенно идиотское «что угодно».

– Я хочу поцеловать тебя.

Черт бы побрал его со всем его романтизмом. Десять лет брака должны были излечить от этого; Мерлин свидетель, сам он излечился уже через месяц. Однако Поттер мог счастливо проводить целые часы, целуясь как подросток с Хаффлпаффа, пока губы не становились совсем шершавыми. Это напомнило Драко о тех вещах, которых у них никогда не было – свиданиях, близости, времени вместе – и он любил это и ненавидел одинаково сильно.

Но прошло ужасно много мгновений с тех пор, как он потерял способность отказывать Гарри.

Вспомнив в последний момент о том, что надо изобразить обиженный вздох, Драко притянул его ближе. Их губы сомкнулись, почти нерешительно, ведь Поттер был более стеснительным, чем должен быть человек, только что сделавший почти идеальный минет. Он застонал, когда Драко стал целовать его, и его раскрывшиеся губы приглашали Драко внутрь. Сначала исследование было медленным, языки томно скользили друг к другу, объединенная магия укрывала, их как одеялом. Но вкус своего семени на языке Поттера, густой и горький, всколыхнул голод Драко. Его эрекция возобновилась, когда он придвинулся, чтобы обхватить бедра Поттера, обнаружив сильный стояк под мягкой одеждой. Поцелуи стали более глубокими, Гарри теперь с энтузиазмом старался поглотить Драко, и тот добровольно соглашался быть съеденным, пока им стало нечем дышать.

– Мерлин, Драко, я так хочу тебя.

Драко зарычал, соглашаясь. Его отражение самодовольно глянуло на него, когда Поттер набросился на его шею, достаточно сильно кусая, так, что на ключице остались красные следы. По контрасту с темным цветом мантии Поттера его покрасневшая кожа светилась. Не решаясь отвести глаза, Драко стал шарить в мантии, чтобы найти палочку. Наложив быстрое заклинание, он избавился от одежды, сбросив её кучей на пол, как змеиную кожу, и от вида обнаженного Поттера у Драко потекли слюнки.

Я хочу этого, подумал он.

Поттер вздрогнул, то ли от холода, то ли от соприкосновения своего стоящего члена с голым бедром Драко. Драко не был уверен, но он готов был умереть, если не почувствует это содрогание внутри себя. Другое торопливое заклинание подготовило его, прежде чем они утонули в следующем поцелуе. Руки Поттера нашли вход Драко, пока они целовались. Пальцы раздвинули его ягодицы, впившись ногтями, широко его раскрывая. И хотя его член вовсю заявлял о себе, тыкаясь своей красной сочащейся головкой, Поттер не делал попыток войти в него. Его касание было мучительным и дразнящим, и он прервал поцелуй с усмешкой.

– Ты хочешь меня, Драко, ведь правда?

Твою мать, о чем это он?

– Конечно, я хочу тебя, придурок, – выругался он. – Мы хулиганим в лифте. Вряд ли мы затеяли это озорства ради.

Поттер впился в его шею.

– О, но это же не только сейчас, да? – хитро спросил он. – Ты хотел меня весь день, скажи?

Горло Драко перехватило, оно стало сухим как Сахара. Мерлин, ну как Поттер может делать голосом такое, что слова проникают прямо под кожу? Он не мог ответить, ни за что на свете он не признается, но взгляд, брошенный украдкой на свое отражение, дал понять, что он уже во всём признался.

– Я наблюдал за тобой, знаешь, ты так профессионально выглядел, – этот вкрадчивый голос продолжил излагать, пока его палец дразнил вход Драко, толкаясь внутрь всего лишь легким движением. – Но всё время ты думал об этом, разве нет? Как ты чувствуешь, когда я вхожу в тебя, этот поток магии, который пронизывает тебя насквозь…

Ему пришлось прикусить губу, чтобы не заскулить, и это единственное действие, которое Драко был в состоянии контролировать. Его руки бессознательно двигались по груди Поттера, зарываясь в волосы, касаясь кожи, умирая от голода по всему этому. И все это время голос сообщал ему правду, которую Драко был не в состоянии отрицать.

– Ты хотел этого много недель, правда, Драко? Проигрывал наш последний секс в голове много раз, до тех пор, пока он не вытеснял всё остальное…пока всё остальное не становилось помехой, удерживающей тебя от воспоминаний о том, каково это, когда мы вместе, ты и я…

Драко сглотнул, потому что да, да, именно так и случалось с ним это наваждение, и неважно, как сильно он с ним боролся, неважно, как смешно всё это было. Он жил ради этих моментов, ради этих отупляющих конференций и каждого рандеву под неловким предлогом. И как бы ему не было ненавистно в этом признаваться, но он жил ради этой магии, которая взрывала его серый мир радугами пульсирующего цвета.

– Скажи, что ты этого хочешь так же сильно, как я. Пожалуйста, Драко, мне нужно, чтобы ты сказал это.

Его голос странно запнулся, и это выбило Драко из его круговерти мыслей, назад к Поттеру, чье лицо было полно такого искреннего желания. Для Драко было достаточно, что он не одинок в своем чувстве. Что они оба проигрывают в памяти эти моменты, что они оба нуждаются друг в друге, чтобы раскрасить черно-белые жизни, они оба знают это, и неважно, что произойдет потом, это здесь, сейчас было единственно реальным.

– Да, Поттер – он запнулся, увидев, как потемнели зеленые глаза, – Гарри, я хочу этого, я правда очень хочу этого…

Его слова смело еще одним сокрушительным поцелуем, а руки подняли его за бедра. В зеркале он видел, как напряглось его лицо, когда в него вошли, почти мгновенно охватив ощущением эйфории от того, что он так наполнен. Они стали двигаться, ритм нарастал постепенно, тела их идеально совпадали. Пальцы зарывались в волосы, откидывая его голову назад и подставляя горло для щедрых поцелуев, обжигавших его, как жидкое пламя.

Сквозь стоны и шлепающий звук их голой соприкасающейся кожи он слышал, как звучит его имя наподобие экзотического заклинания. Драко закрыл глаза, повинуясь дурманящему потоку магии и присоединился к заклинанию, «хочу тебя, хочу тебя, Гарри, всегда хочу тебя…». Слова словно разбухали, когда он опускал бедра ниже, стремясь почувствовать Поттера в себе еще глубже, желая быть отмеченным внутри этой нежной болью, которую он сможет сохранить и вызывать в памяти, когда понадобится. Поттер быстро отодвинулся, его кряхтение становилось более неистовым с каждым толчком. Руки скользнули по спине Драко, ладони обхватили ягодицы, раскрывая его еще шире. Его кожа могла порваться из-за впившихся ногтей, но на это было наплевать; фрикции и мягкое скольжение члена Гарри, так глубоко, так полно, составляли полноту мира Драко. Когда оргазм захватил Гарри, он понял это в ту же секунду и почувствовал, как напряглись его плечи за мгновение перед тем, как ногти вонзились в зад еще сильнее. И он услышал оборванный крик, когда Гарри сжал его крепче и выплеснулся внутрь. И Драко ответил, охнув так же, и кончил еще раз, утопая в волнах удовольствия, которое плескалось между ними. Их магия искрила как электричество, обдавая их золотистым сиянием, которое становилось ярче, когда они целовали друг друга.

Когда они наконец разделились, Драко упал на Гарри; внутренний голос напомнил ему, что он должен ужаснуться собственной слабости, но голос был тихим и его было легко игнорировать. Более насущной заботой было то, что его кости как будто стали жидкими и он не мог вспомнить, как собрать их вместе. Он открыл рот, но понял, что также забыл, как складывать из звуков слова. Но удивительное дело – эти мысли не беспокоили, хотя должны были. Приходя в сознание на груди Гарри, успокаиваясь от биения его сердца, Драко на мгновение почувствовал, что ничто на свете никогда не будет волновать его. Это чувство, эта золотая связь, были для него всем.

Поттер, конечно, должен был разрушить все еще до того, как поток магии иссяк.

– Останься со мной на ночь.

Резкая искренность предложения вырвала Драко из фантазий. Вздохнув, он отодвинулся и потянулся за палочкой.

– Ты спятил? – парировал он. – Твоя жена сейчас уже наверняка вызывает тебя по камину в номере. – Он стал накладывать очищающие заклинания, его сердце сжималось, когда исчезали липкие серебристые нити, которые благодаря ему облепили живот Поттера.

– Мне плевать, Драко. Ты нужен мне. Ну пожалуйста?

Голос был так близко, но это не должно было его пугать. Но, к сожалению, Драко полностью потерял бдительность. Он встал и быстро оделся, стараясь укрыться в собственной мантии, словно в защитных доспехах.

– Тебе нужна твоя семья, Поттер. – Это совсем нечестно, что именно он вынужден напоминать герою об этом. Драко отвернулся, но зеркало не позволило ему скрыться. Искренний вид Поттера поблек, сменившись грустью в каждом отражении, но почему это должно его так волновать? Он помнил, как ему нравилось доводить Поттера, и чем больше хмурился противник, тем больше он сам купался в солнечных лучах, не замечая зловещих туч, готовых затмить солнце.

Вот то, что он будет предвкушать, хмурыми днями и тоскливыми ночами, и пытаться убеждать себя, что ему всё это не нужно. Что он может повернуться спиной к этим воспоминаниям, которые только и согревали его холодную постель. Но он знал, что не сможет. Он мог бы винить во всем магию, которая связала их вместе, или свой брак, оказавшийся фарсом, или свои залысины и нежелание начинать новую жизнь с кем-то еще. Но он знал, что эти предлоги также никуда не годятся, как и те, которыми они потчуют своих жен, когда влечение друг к другу становится невозможно сдерживать. Правда состояла в том, что ему нужен был Гарри с первого дня их встречи, и возраст, и всякие препятствия вроде гордости, женитьбы и детей не умерили этой нужды. Завтра они расстанутся, как вежливые знакомые, и возвратятся в свои черно-белые миры, и еще через пару месяцев встретятся в каком-нибудь курортном городе на другой конференции Министерства, и он будет пить слишком дорогой коктейль в сомнительном баре отеля, мечтая о том, чтобы найти силы сопротивляться и страстно желая сдаться на милость победителя.

Но сегодня вечером …

Драко вручил Гарри его одежду, с кривой улыбкой размахивая перед ним его собственной белой рубашкой.

– Возможно, я загляну позже. Мне теперь часто допоздна не спится, так что от тебя может быть польза – будешь меня развлекать.

Капитуляция, полная и безоговорочная. Но как только солнечные лучи брызнули от поттеровской улыбки, сверкая цветом в каждом отражении, уходящем в бесконечность, Драко обнаружил, что ему не хочется думать о последствиях.


~~~~ The End ~~~~