"Связующее звено", ОЭ, для rat_mistle

[fluff-on]

Фандом: Отблески Этерны
Название: Связующее звено
Автор:  astrella
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Герои: Рокэ Алва/Валентин Придд
Размер: мини
Дисклеймер: мир и персонажи принадлежат В.Камше, примета - народу.
Саммари: общие воспоминания сближают.

Написано на заявку  rat_mistle "слэш Рокэ/Валентин в декорациях военной компании, R, юстовый романс с хэ). Тема: добрая примета".

Приддупреждение: декорации военной кампании весьма условны, рейтинг тоже не удался Флафф - эээ... ну, насколько можно написать про Алву с Приддом флафф )

***

В Олларии было душно.

Алва впервые за всю свою жизнь чувствовал себя запертым в клетке. Было ошибкой с его стороны возвращаться в столицу после Излома. Обрадованный его приездом Робер Эпинэ тут же переложил на него полномочия регента (будь ты проклят, Франциск Оллар, со своей очередностью наследования!), женился на Марианне Капуль-Гизайль и, счастливый, укатил в родную провинцию в медовый месяц. А Ворону оставалось только скрежетать зубами и копаться в бумажках.

Можно было бы всё бросить и сбежать, оставив всё расхлёбывать местным чинушам. В конце концов, какое ему, Ворону, дело до политики! Он – Первый Маршал, военный до мозга костей, его стезя – сражения и победы, а кого завоёвывать и кого побеждать – ему безразлично. Это пусть решают кардинал или регент при малолетнем короле.

Проблема заключалась в том, что регентом был он сам.

- Мне плевать, как вы это сделаете, мэтр Инголс! – голос Алвы эхом отражался от стен его полупустого кабинета. – Придумайте что-нибудь, чтобы я мог спихнуть это проклятое регентство на кого-нибудь другого! Верните Эпинэ, в конце концов!
- Но, господин герцог, - несмотря на то, что Ворон был в бешенстве, юрист оставался спокоен, - олларианское право…
- К тварям закатным право! – оборвал его Рокэ. – Я не имею никакого отношения к этому младенцу, которого обозвали королём. Есть Ноймаринен, есть Эпинэ… есть, в конце концов, Жермон Ариго. Ариго!

Ворон, до этого момента нервно меривший шагами комнату, остановился.

- Ариго, - повторил он, и по коварной улыбке, озарившей лицо регента, мэтр Инголс понял, что Алва нашёл выход. – Вот что, мой дорогой крючкотвор, не знаю, как вы это сделаете и на какое право будете при этом опираться, но изыщите способ переложить заботу о ребёнке и государстве на графа Ариго. В конце концов, он ведь ближайший дееспособный родственник юного короля.

***

Алва смеялся. Холодный ветер бил в лицо, из-под копыт коня прочь летели комья замёрзшей земли, но Ворон был счастлив. Прощай, Оллария! Прощай, регентство! Здравствуй, Торка!

Как же давно он здесь не был! Как давно не чувствовал суровые объятия севера! Кэналлоа оставалась родиной, Алвасете был лучшим местом на земле, но нигде и никогда мир для Ворона не был таким ясным и прозрачным, как в Торке. Здесь он начинал военную карьеру, здесь нёс свою службу фок Варзов, его учитель и друг, здесь когда-то давно он встретил друга, верного и преданного…

Вот почему Рокэ не стал ждать прибытия Жермона Ариго в Олларию, а сам помчался на север, чтобы лично сообщить дяде короля о его новом назначении. А с него, Ворона, довольно! Он и так достаточно много сделал для Талига, чтобы хоть немного пожить для себя.

- Н-но… герцог! – как и предполагалось, генерал Ариго не был в восторге от своего нового статуса. – Я – военный! Я не могу…
- Уверен, что сможете, - беспечно отозвался Алва, разваливаясь в кресле. За окном гнулись от ветра деревья, а здесь, в комнате, горел камин, блики свечей играли на фамильном перстне, и Ворону хотелось улыбаться. Он свободен! – Кроме того, вы будете не один. Маршал Лионель Савиньяк также получил новое назначение, он поможет вам освоиться.
- Господин регент…
- Нет, мой дорогой Жермон, - улыбаясь, ответил Рокэ, - это вы теперь господин регент. Не беспокойтесь, я временно приму командование вашими людьми, пока не найдётся достойная кандидатура, чтобы заменить генерала Ариго на его боевом посту. Или у вас с фок Варзовым уже есть кандидат?
- Только в перспективе, - мрачно ответил усатый вояка. – У юного Придда большой потенциал, но ему не хватает опыта.
- Так Спрут служит под вашим началом? – удивился Алва. – Я полагал, что после заключения мирного договора с Дриксен и Гаунау он вернулся в Васспард.
- Полковник Придд намерен продолжить военную карьеру, - уклончиво ответил Жермон и тут же сменил тему:
- Как скоро я должен быть в столице?
- Неделю назад, - Алва быстро поднялся. Энергия переполняла Ворона, требуя выхода, и только холодный северный ветер мог остудить его пыл. В дверях он обернулся к Ариго. – Удачи вам, господин регент!

***

- Пригласите ко мне полковника Придда.

Алва задумчиво вертел в руках конверт. Жермон Ариго отбыл в Олларию десять дней назад, сдав командование своими людьми Ворону. Решение Рокэ остаться в Торке вызвало среди военных севера неоднозначную реакцию. Фок Варзов был рад, хоть и удивлён. Ноймаринен прислал укоризненное письмо, которое Ворон проглядел по диагонали и выбросил. Бергеры никак не отреагировали, словно им было всё равно, кто защищает их от Гаунау. Только Ойген Райнштайнер равнодушно обронил, что каждый больше пользы приносит на своём месте и нелепо так расточать ресурсы. Но Алве было безразлично, что думают окружающие. Впервые он делал что-то не потому, что этого требовали интересы Талига, а потому, что ему самому захотелось. Здесь, в Торке, ему даже пить не хотелось. Да, впрочем, и не с кем было. Не с Райнштайнером же!

И вот теперь это письмо от Жермона…

«…отъезд был так поспешен, что я забыл об одном очень важном деле, и поэтому вынужден просить вас, герцог, об одолжении. Не знаю, помните вы или нет, но семь лет назад в это время погиб старший брат полковника Придда. Несмотря на то, что означенный полковник – прекрасный солдат, а его хладнокровие приводит в восхищение, я всё же немного беспокоюсь о его душевном равновесии. Когда Талиг пребывал в состоянии войны, Валентину некогда было думать о своих потерях, но сейчас, когда мы заключили перемирие, и у него появилось больше свободного времени, мне кажется, что…»

Алва сложил письмо. Ариго просил его присмотреть за Валентином. До Рокэ уже доходили слухи об успехах молодого Придда. Что ж, очевидно, это будет первый Спрут, сделавший военную карьеру.

- Господин герцог?

В последний раз Рокэ видел Валентина Придда ещё в ракановской Олларии, в тот самый вечер, когда Спрут со своими людьми предложил Первому Маршалу свободу, а тот отказался от неё. Сейчас, глядя на молодого полковника с идеальной выправкой, застывшего в дверях в ожидании приглашения, Ворон внезапно почувствовал за своей спиной все прожитые годы.

Ощущение оказалось неприятным, поэтому, чтобы скрыть неясное волнение, Алва поднялся и снял с камина бутылку вина.

- Проходите, полковник, - рассеянно бросил он.

Валентин шагнул в комнату и вежливо замер у порога.

- Что вы думаете по поводу смены руководства? – не оборачиваясь, бросил Алва, разливая вино по бокалам.
- Простите? – голос Придда был ровным.
- Я спросил, что вы думаете по поводу того, что теперь вашим непосредственным начальником стал я, а не Жермон Ариго?
- Я думаю, что жители Торки могут спать спокойно. Репутация герцога Алвы отбивает у соперника желание соваться на север Талига.
- То есть, когда за оборону Бергмарк отвечал Жермон Ариго, местным жителям было не до сна? – усмехнулся Алва, поворачиваясь к собеседнику.

Валентин Придд слегка прикрыл глаза – тень от длинных ресниц легла на скулы – словно в раздражении от того, что ему задают глупые вопросы. Но, конечно, всё дело было в воображении Рокэ.

- Генерал Ариго – прекрасный военный, - скучным голосом сказал он. – Не в моей компетенции оценивать его таланты, но, как мне кажется, с поставленной задачей он справлялся отлично.
- Вы привязаны к генералу Ариго? – Алва протянул Валентину бокал, до краев наполненный «Дурной кровью».

Немного поколебавшись, Придд принял его.

- Да.
- Вы лаконичны, - стараясь не улыбаться, сообщил ему Алва. – Вы бы хотели поехать с ним в Олларию?
- Господин маршал полагает, что я там принесу больше пользы Талигу?
- Господин маршал желает услышать, чего хочет полковник Придд. Пейте-пейте! Не стесняйтесь!

Рокэ нравилась эта игра. Валентин был закрыт, прятался за своим равнодушием, но под этой ледяной оболочкой жило сердце, горячее и страстное – Ворон это чувствовал, не мог не чувствовать, потому что и сам был таким. А Придд был похож на Джастина больше, чем даже сам мог себе представить…

- С позволения господина маршала я бы хотел остаться в Торке.
- Вот как. Ну а что насчёт Васспарда? Вы бы не хотели взять небольшой отпуск и поехать туда? Думаю, ближайшие несколько недель Торка вполне обойдётся без полковника Придда.

Алва метил в самое больное, как он предполагал, и не промахнулся. Рука Придда, державшая бокал, дрогнула, но он овладел собой довольно быстро.

- В Васспарде меня никто не ждёт, господин маршал.
- Завтра исполняется семь лет с тех пор, как погиб Джастин, верно? – Ворон был жесток, но Валентин больше не дал себя застать врасплох. Когда он поднял глаза на Алву, их выражение было обычным. То есть, никаким.
- Да.
- Мне жаль, что с вашим братом всё так вышло, - Леворукий, а он ведь и вправду так думает!
- Благодарю вас, господин маршал.

Проклятье. Неужели эту ледышку невозможно растопить? Ну уж нет.

- Ненавидите меня? – удар ниже пояса, Рокэ. Кто же ответит на этот вопрос?
- Ненавижу? Вас? – вот тут впервые на лице Придда отразилось удивление. – Нет. За что я могу вас ненавидеть, герцог?
- Ну, например, за историю с Марком и Лаконием.
- Я знаю, кто виноват в этой истории. И это не вы, господин маршал.
- Приятно слышать, - горько усмехнулся Алва. – Что же вы стоите, Валентин? Садитесь. Разговор будет долгим.

Придд опустился на стул. Длинные пальцы по-прежнему обхватывали ножку бокала, взгляд скользил по полу. То ли так действовало вино после столь долгого воздержания, то ли азарт, охвативший Алву – но Рокэ сегодня был намерен добиться откровенности от Спрута.

- Джастин… - медленно произнёс он, и имя покойника повисло между ним и Валентином, заставляя воздух в комнате густеть. – Он был отличным другом.

Придд молчал, сжимая бледные губы. Всё-таки разговор на эту тему заставлял невозмутимого полковника переживать.

- Я почти не думал о нём все эти годы, Валентин, - продолжил Алва. – Не до того было. Но Торка полна воспоминаний. Вот только память…

Рокэ грустно и зло усмехнулся.

- Память отчего-то хранит только плохое… а всё, что было связано с тем, что мне дорого, уходит и исчезает. Помогите мне, Валентин!

Недоуменный взгляд Придда был дороже всех сокровищ Золотых Земель, и Алва внезапно подумал, что не позволит ему отвертеться от этого разговора. Пусть сжимает губы, пусть лишь слушает, но этой ночью ему удастся растопить лёд спрутовского равнодушия.

- Помогите мне вспомнить Джастина, полковник.

***

Ночи в Торке длинные и звенящие. Если выйти на крыльцо, можно услышать перезвон озябших деревьев и гул камней, в которых, согласно бергерским преданиям, живут духи скал. Но в полутёмной комнате, где тихо потрескивают дрова в камине да раздаётся редкий звон стекла, когда очередная бутылка целует бокалы, господствует другой дух.

- ...он всегда был очень храбрым, - голос Валентина Придда по-прежнему ровен, и Рокэ хочется встряхнуть, растормошить этого мальчишку, добровольно заключившего себя в плен невозмутимости, чуждой ему, но ставшей такой необходимой на Изломе. – За два месяца до поступления Юстиниана в Лаик дядя подарил отцу кобылу. Пепельная полумориска с бешеным темпераментом. Лошадь не подпускала к себе никого, кроме отца и старшего конюха, остальные даже боялись подходить к её деннику. Через неделю, когда старший конюх проминал её и на мгновение отвлёкся, брат взобрался в седло…

Валентин отпивает вино из бокала, неверный свет пламени пляшет на его щеках.

- …Джастин продержался на лошади восемь минут. А после этого провалялся месяц в постели: при падении отбил себе почки.

Придд замолкает, и Рокэ понимает, что теперь его очередь.

- Ваш брат писал стихи, - усмехаясь, произносит он и по кивку Валентина догадывается, что для того это не новость. – Они были, не побоюсь этого слова, ужасающими. Однажды я зачёл вслух несколько его опусов на очередной офицерской попойке, и Джастина это сильно задело. На следующий день он отправил букет цветов и любовный сонет собственного авторства за моей подписью жене начальника гарнизона, страшной, как все закатные твари вместе взятые. Паршивец был довольно откровенен в своих виршах, поэтому при следующей встрече я едва унёс ноги от этой темпераментной дамы.

Алва смеётся, с удовлетворением отмечая, как в уголках губ Придда появляются небольшие, но вполне отчётливые полукружия. Давайте же, полковник! Вас тут не съедят…

…или съедят?

Валентин что-то рассказывает про Юстиниана, а Рокэ глаз не может отвести от того, как то опускаются, то взмывают вверх длинные ресницы Придда. Спрут по-прежнему смотрит куда угодно, только не на него, поэтому Ворону остаётся только гадать, о чём на самом деле думает этот мальчишка. «Мальчишка! – усмехается он своим собственным мыслям. – Опомнись, Рокэ, ему двадцать три. В это время ты сам уже был полковником, похоронил отца и братьев, и за твоей спиной была легендарная «Каммориста». За исключением последнего, Валентин успел всё это сделать ещё до того, как ему исполнилось двадцать. Не потому ли он мальчишка, что вы сами уже немолоды, герцог Алва?»

- Ваш черёд, господин герцог.

Прозрачные глаза до странного спокойны, словно все воспоминания, что роятся в комнате, не желая уходить, так и не смогли достучаться до сердца полковника Придда. «Ну, погоди же, скользкая тварь!»

Рокэ поднимается, поворачивается спиной к камину, чтобы его лицо оказалось в тени, а у Валентина, напротив, было освещено, нарочито медленно делает глоток, перекатывает вино по языку, чувствуя его бархатистую терпкость, и ждёт, пока Спрут сделает то же самое. Неожиданность – залог победы. И в тот момент, когда Придд отпивает из своего бокала, произносит:

- У Джастина были удивительно мягкие губы.

«Проняло! Твари закатные, проняло!»

Минутная слабость.
Валентин осторожно ставит бокал на стол, вытаскивает откуда-то из-за манжета платок и вытирает губы, прежде чем повернуться к Ворону – ну-ну, посмотрим, что вы скажете, полковник? – и ровным тоном сообщить:

- Я знаю.

У Алвы даже дыхание перехватывает. «Вот ведь паршивец!» - с восхищением думает он. В голове шумит хмель, азарт струится по венам, и Ворон сам не знает, что – опьянение или вожделение - заставляет его сделать шаг вперёд, к Придду, замершему словно мраморная гальтарская статуя. Просто внезапно склоняется к безупречному лицу, ловя в глазах что-то похожее на панику, а затем, глядя на бледные губы, которые даже «Кровь» не смогла окрасить в розовый цвет, тихо-тихо произносит:

- Я солгал.
- Я тоже, - произносит этот невозможный полковник, и в тот момент, когда его губы слегка приоткрываются, Алва накрывает их своим ртом, обнаруживая полное отсутствие сопротивления.

А когда из уст Валентина Придда вырывается первый полу-вздох – полу-стон, Рокэ чувствует себя так, словно одержал самую важную победу в своей жизни.

***

- Уже светает.

Губы Ворона скользят по обнажённому плечу Валентина, целуют крохотную родинку над косточкой ключицы, и Алва с восторгом отмечает, как учащается сердцебиение невозмутимого Спрута. Они лежат так близко, что нет ничего, что можно было бы скрыть.

- Наверное, мне стоит покинуть комнату господина герцога, пока не проснулись остальные? – Придд катастрофически невозможен.
- Прекрати, - шепчет Рокэ прямо в нежный завиток ушной раковины. – Ты и в постели будешь говорить мне «вы»?
- Н-нет, - дыхание Валентина сбивается, и для Рокэ сейчас нет ничего слаще этого прерывающегося голоса. – Просто я не хотел обременять…

«Дурак. Какой же невозможный, скованный своим панцирем дурак! Затискать, зацеловать, так чтобы ты смеялся… как Джастин! Ты умеешь, я знаю!»

- Рокэ, гляди!

За это «Рокэ» не жаль отдать все сокровища Алвасете, но Ворон послушно поворачивается и смотрит туда, куда указывает рука Придда. Мир за окном бел и недвижим. За ночь Торка укрылась первым снегом.

Ах, как не хочется вылезать из-под тёплого одеяла, оставляя Валентина одного, но Алва спускает босые ноги на пол и, не одеваясь, идёт к окну.

- Иди сюда, - спустя мгновение зовёт он любовника, и почти моментально чувствует, как вокруг него обвиваются тёплые руки. Придд прижимается к нему всем телом, и Рокэ чувствует себя абсолютно счастливым.

На белоснежном покрове ни единого следа, словно во всем мире не осталось никого, кроме них двоих.

Это, конечно, не так. Через несколько минут за стеной раздадутся шаги сменяющихся часовых, и идеальная белизна будет нарушена отпечатками подошв солдатских сапог.

Но пока она не тронута.

- Добрая примета, - куда-то в затылок шёпотом сообщает ему Валентин.

И у Ворона нет ни сил, ни желания возражать этим северным суевериям.

end)

Примета:
Ночью выпал снег — утром по нему можно определить свое будущее. Жизнь, по меньшей мере, в ближайшие три месяца, будет благополучной, если на снегу не будет ни одного следа.